Юрий Поляков - «Комсомольской правде»: Если на нас давить, мы обязательно распрямимся

«Ну, погорячился...»

- ...Юрий, а давайте интервью - не про ваш юбилей?

- Попробуем.

- Я не так давно ездил в Донбасс. Вернулся - и вот думаю: почему лишь каплями просачиваются в Новороссию мастера искусств, писатели? Там уже побывали Кобзон, Александр Ф. Скляр, Прилепин, Пореченков, Шурыгин. А почему другие не едут?

- Ну потому что фронтовые бригады должен кто-то организовывать. Они сами по себе не создаются. Это серьезная работа. Надо подобрать людей, которые этого хотят, которые это умеют. Надо организовать их переезд, надо это профинансировать. Вот как это было, когда в Афганистан ездили.

- Ну, тогда ЦК КПСС, ЦК комсомола этим занимались.

- Да, и творческие союзы очень активно работали. Пока мы были под американцами, вроде они и не нужны были, а теперь…

Юрий Поляков на Радио «Комсомольская правда» накануне юбилея приехал вместе со своей музой и женой Натальей.

Фото: Михаил ФРОЛОВ

- Стойте! Как мы были под американцами?

- А так! У нас все 1990-е годы не было ни внешней политики своей, ни суверенитета. Скажите спасибо нашим либералам. До сих пор, когда вспоминаю Козырева и Гайдара, хочется найти свою старую рогатку. И президент Путин это признает, что мы сравнительно недавно реальный вернули суверенитет.

- Нет, он признает, что агенты ЦРУ сидели в Кремле где-то, но чтобы нас оккупировали американцы…

- Я говорю не об оккупации, а об отсутствии суверенитета. То есть, решения принимались не самостоятельно. А как только стали принимать самостоятельно, «эг-е» - сказал Барак Хусейнович - вот и начались эти санкции.

- Как-то вы слишком образно, Юрий, про это говорите.

- Это я еще сдерживаюсь. Кстати, в Америке снова разрешили называть негров неграми…

- Это к чему?

- Просто так.

- Ну, ясно… Знаете, даже обидно было… В Донбассе. Вот мы едем, едем и я смотрю – там указатель – Краснодон. Я думаю: вот здесь молодогвардейцы боролись с фашистами, а после войны Александр Фадеев приезжал, собирал материал для своего романа.

- Я знаю, Сергей Шаргунов хочет что-то о Донбассе написать. Видимо, Захар Прилепин что-то напишет. Но желательно не сразу набело. А то нынешние писатели прозу с фейсбуком путают.

СССР подорвался на бомбах

- А вот ваше чутье писательское что подсказывает? Дальше - опять война?

- Думаю, до мира далеко. То, что произошло с Украиной четверть века назад, Лев Николаевич Гумилев называл бы зигзагом истории. Это такие события, которые происходят вопреки объективным условиям, геополитическим законам и логике. Но так сложились субъективные обстоятельства. Рано или поздно этот зигзаг распрямится. Так вот, распад Советского Союза по административным границам, а не по историческим и культурно-этническим, привел к тому, что были заложены бомбы под тогдашнее разграничение, которые начали взрываться. Первым взорвалось Приднестровье. Следом Осетия, Абхазия. Вот теперь дошла очередь до Украины.

- А если позвать саперов, и эти бомбы обезвредить...

- Они не могли не взорваться, эти бомбы. Потому что в суверенных государствах, которые все без исключения стали развиваться как этнократические режимы, оказались довольно крупные русские общины. Там живут русские люди, у них менталитет примерно такой же, как у нас. Русский харьковчанин мало отличается от ставропольца, а русский эстонец от псковича. Поэтому сделать из них украинцев, как и из русских в Приднестровье сделать румын, - невозможно.

Напомню, наши либералы (где моя рогатка?) все 1990-е годы потакали всячески утверждению этих этнократических режимов... Мы же содержали за счет нефти националистов Украины, мы содержали за счет транзитов и различного рода транспортных услуг националистические режимы Прибалтики и так далее. Что в Москве тогда не знали об эсэсовской ностальгии во Львове или Риге? И это делалось специально.

- Да ладно... Не может быть!

- Люди, которые сидели в 1990-е годы в Кремле, считали, что «эту страну», эту «империю зла» они частично разрушили, а теперь ее нужно обложить по периметру враждебными режимами. Я называл этих деятелей «этостранцы». Если бы с самого начала сказали, допустим, Прибалтике – не дадите избирательные права русским – не получите цветного металла. А если бы Украине сказали: не прекратите морить людей своим «мовоязом», будете платить за газ, как Европа. И что? И что? Не было бы никаких этнократических режимов. Рухнули бы. Я, кстати, писал об этом еще в 90-е, сейчас вышел двухтомник моих интервью, и вот если полистать первый том – там все написано.

Когда-то нажим на русских должен был вызвать сопротивление. Вот и появились Приднестровье, Абхазия, теперь – Донбасс и Луганск. Кстати, я бы на месте прибалтов задумался: что лучше – кочевряжиться над «оккупантами» или жить в мире…

- И что - другого не было дано?

- Если бы Украина была федеративной, если бы русские в Одессе, в Харькове, в Донбассе, в Луганске могли спокойно говорить по-русски и праздновать 9 мая, любить Жукова, а не галицийского Бандеру, - эта страна могла бы просуществовать очень долго. Как, например, существует Бельгия, разноплеменная и разноязыкая. Как ни странно, наши «этастранцы», желая окоротить Россию, в конечном счете разбудили русское самосознание и в центре и на местах, привели к консолидации русского мира, который существовал, но по разные стороны границ, но тихо... Началось сращивание разъятого русского мира. И он не остановим.

...И о риторике войны

- Некоторые писатели сетуют, что цензура поднимает голову в России… А вы как считаете? Вам кто-то запрещает писать, говорить, выступать?

- Мне - нет. О наступлении цензуры говорят либералы, а они странные люди. Я наших либералов называю гормональными.

- Как?

- У них нет системы идей, совокупного взгляда на мир, а есть какое-то органическое неприятие «этой страны», непонимание ее интересов. Когда они были у власти в 1990-е, цензура была, на НТВ Гусинского человеку с русским менталитетом вообще было не прорваться. Слово «патриот», если помните, было ругательным. В 1993 году после того, как я опубликовал единственную в центральной прессе статью против расстрела «Белого дома» – «Оппозиция умерла, да здравствует оппозиция!» - меня прикрыли везде, где можно и статьи обо мне повыбрасывали из всех учебников, энциклопедий и так далее.

- Так я не про тогда, а про сейчас!

- Чтобы понять, есть ли цензура, надо «тогда» сравнить с «сейчас». Я, как главный редактор «Литературной газеты» с цензурой не сталкиваюсь, никто мне не говорит, что это надо печатать, а это - нет. В последний раз Чубайс жаловался главному акционеру, что «ЛГ» его щиплет. Но это было давно. Как писатель я и вообще цензуры не чувствую. Наоборот, просят: поострей, Михалыч!

Да, наша информационная риторика стала жестче. Но это специфика любой войны. А мы находимся в состоянии войны информационной.

Почти весь Запад принял в отношении нас абсолютно манихейскую, черно-белую модель – мол, вот эти хорошие, в Киеве, а вот эти сепаратисты, террористы… А мы, значит, будем на этом фоне розовую полифонию разводить. Мы тогда все проиграем. А на кону сейчас Россия. Если не удастся остановить вот этот коричневый вал, который идет с Украины, если у нас под боком образуется спонсируемое и вооружаемое Западом квази-фашистское или фашистское государство, - это будет катастрофой. Луганск придет в Москву.

Почему наши либералы не считают профашистский режим на Украине злом, я не понимаю. Чего они дожидаются? Хрустальных ночей в Киеве, или Харькове? Если ради победы над поднимающим голову фашизмом на украинской земле нужно ужесточить риторику информационную, спрямить какие-то характеристики, говорить шершавым языком плаката, это нормально. Это никакого отношения не имеет к свертыванию свободы слова.

- О чем еще вам думается в ваши юбилейные дни?

- Мы же не хотели говорить о юбилее!

- Не удержался… Кстати, с 60-летием вас!

- Спасибо. Думаю, как рассадить всех друзей, которые придут меня поздравлять, чтобы всем хватило выпить и закусить.

- А еще?

- О том, что мы не имеем право потерять тот хрупкий социальный мир, который сейчас сохраняется в России. Посмотрел «Солнечный удар». Михалков, конечно, талантище и человечище, но из фильма непонятно, почему произошла революция, если в России было все так хорошо, почему мальчик Егорий стал душегубом, потопителем России и русских офицеров? Британец Дарвин и евреи Землячка с Белой Куном с толку сбили? Слишком просто. Сейчас мы, кажется, повторяем ту же ошибку. Возможно, с Рублевки социальный мир в Отечестве и кажется незыблемым, но это не так. Слишком велик разрыв между бедными и богатыми, слишком многие поступки власти необъяснимы, слишком обнаглел верхний класс…

- Что за верхний класс?

- Те, кто разбогател на приватизации, на взятках, раздулся на природном газе... Пусть оглядятся, возможно, мальчик Егорий работает у них садовником.

ВОПРОС НА ЗАСЫПКУ

Почему его герои не слезают со сцены?

- Юрий, в последние недели герои Полякова, извините, не слезают с экрана и со сцены. Это что, специально к вашему 60-летию? «Как боги» Татьяна Доронина поставила. Потом «Грибной царь» на канале «Доверие»…

- Ну, естественно, любой юбилей предполагает какой-то смотр достижений, скажем так. Хотя что-то просто совпало. Премьера моей новой пьесы «Как боги» во МХАТЕ имени Горького у Дорониной планировалась на конец прошлого сезона… Фильм «Грибной царь» Михаил Мамедов снял года 4 или 5 назад. Но там была какая-то чисто юридическая закавыка, вот только сейчас лента попала на экран. И я, конечно, благодарен каналу «Доверие», что они его показали. На канале «Культура» покажут еще раз фильм «Козленок в молоке», который Кирилл Мозгалевский поставил. Может быть, что-то еще покажут. По моим книгам ведь снято много фильмов, практически все мои вещи экранизированы. Сейчас вот веду переговоры об экранизации «Гипсового трубача». И спектаклей тоже много идет – только в Москве шесть.

- А по России?

- Думаю, где-то в 35-40 театрах. Это много. Я могу сказать без ложной скромности, что никого из современных драматургов так не ставят. Тем более, на большой сцене.

- Вы всегда любили в прежние годы по провинции ездить…

- А я и сейчас езжу. Вот мы с женой Натальей посмотрели «Как боги» в Туле, в Белгороде, во Владикавказе, в Ереване, в Пензе. Побывали в Венгрии, они поставили «Хомо эректус» - очень смеялись венгры. МХАТ свозил «Грибного царя», в Китай. И там был смешной разговор. Вообще в Китае я весь переведен, меня там любят.

- Почему?

- Им интересно то, что я пишу. Там много китайцев, которые по-русски говорят, которые учились у нас – они подходят и говорят: какие вы счастливые, у вас со сцены можно говорить о коррупции, о злоупотреблении властью, можно критиковать власть, можно иронизировать, смеяться даже. Я спрашиваю – а у вас нельзя? Нет, отвечают, нельзя. Зато у вас, говорю, коррупционеров расстреливают! – Улыбаются и кивают.

- Какие, Юрий, у вас смешные разговоры.

КСТАТИ

Чего еще ждать от этого писателя

- А сами себе на юбилей вы что подарили?

- Скорее - читателям. 13 ноября издательство АСТ представит первый том моего десятитомного собрания сочинений, которое будет выходить в течение трех лет. Выходит сборник моих пьес «Как боги» - семь пьес о любви. Заканчиваю новую пьесу для Театра сатиры. И еще - новый роман, который выйдет в будущем году в издательстве АСТ и в сокращении в двух номерах журнала «Москва». Роман, я думаю, вы прочитаете с особым интересом.

- О чем он?

- Как всегда, о человеческих отношениях, о любви... Но действие происходит в журналистской среде. Меня интересует судьба журналиста, который в конце 1970-х - в начале 1980-х пошел в поход за правдой, за честным словом - и где он оказался сейчас?

Но события происходят в двух временных пластах. Это 1988-й – разгар перестройки и сегодняшний день. И вообще это роман о перестройке. Эта эпоха литературой не отражена по-настоящему. Говорить о перестройке во время самой перестройки было не просто. Мы написали с Евгением Габриловичем, классиком советского кино, сценарий о перестройке в 1987 году. И на Мосфильме его тогда закрыли. Потому что наш прогноз о том, что происходит в обществе и чем все закончится, был неутешительный, хотя абсолютно точный – все потом подтвердилось.

- Так вы все знали?

- Нет, это нас художественная логика к этому привела. Мы ничего не знали. Главную роль должна была играть Ирина Муравьева, а снимать – ее покойный муж Леонид Эйдлин. Но второе объединение Мосфильма просто испугалось, вышел скандал, нас обвинили в подкопе под перестройку. Габрилович больше не написал ни одного сценария – так был потрясен. А я понял: когда люди бьются за свою свободу слова, они попирают чужую свободу слова. Как преодолеть это противоречие, не знаю… Может соображу, пока буду ждать следующего юбилея, о котором, я надеюсь, мы поговорим…

Полную версию интервью с Юрием Поляковым слушайте на Радио "Комсомольская правда":