Глава из книги Михаила Горбачева «Наедине с собой» - Студенческая свадьба

"После демонстрации. 1 мая 1964 г."

Свадебный вечер мы устроили 7 ноября в общежитии на Стромынке в диетической столовой. Пригласили своих однокурсников, близких друзей. Угощения наши были по тем временам «традиционные»: винегрет, селедка, отварной картофель и «Столичная» водка. Это было главное. И что-то было мясное, по-моему, какие-то котлеты. В общем — насколько хватило денег. Раиса была в свадебном платье из легкого шифона. Оно необычайно ей шло. Когда она его надела, то долго вертелась перед зеркалом. Я ее спросил:

— Нравится?

— Я так счастлива!

Она любила красивую одежду. Вообще что-то удивительное было в этой женщине. Она — из простой семьи, приехала в университет с далекой периферии. И уже тогда выделялась и отличалась от многих девушек. Мне часто приходит в голову такое сравнение и думаю, что это не будет преувеличением, — она была настоящей принцессой. Мне нравилось, что ей хотелось выглядеть красиво. Нам было трудно, когда наши доходы еле-еле позволяли обеспечивать себя. Тем не менее когда появлялись хоть какие-то возможности, мы шли и покупали Раисе новую вещь: юбку, кофточку или материал для пальто. Я вспоминаю приталенное пальто из ярко-зеленого материала с поднятым маленьким воротничком из меха. Потом лет через восемь его перелицевали.

В общем-то, ей все шло. Она всегда следила за собой. Лишний вес — и начинала принимать меры. Что-то появлялось под глазами — и она действовала. Я не скажу, что она увлекалась косметикой. Нет. Я сейчас, наверное, удивлю читателя — до 30 лет Раиса не красила губы. Но щеки у нее всегда горели. Видимо, это из-за близко расположенных сосудов. Как-то один из профессоров в студенческой столовой под этой знаменитой аркой на Моховой, стоя в очереди за Раисой, которая взяла стакан томатного сока, сказал:

— Теперь ясно, отчего такие щеки.

Выглядеть хорошо во всех случаях — для Раисы было какой-то внутренней потребностью. За все наши с ней последующие годы Раиса никогда утром не появилась передо мной в расхристанном виде. Это передалось и Ирине, и внучкам. Бабушка для внучек осталась в памяти примером элегантности.

"Среди слушателей курсов пропагандистов при Ставропольском крайкоме ВЛКСМ. Михаил Горбачев — в пиджаке в самом центре. 1955 г."

Но возвращусь к нашему свадебному вечеру. Туфли, как я уже сказал, пришлось взять «в аренду» у подруги Раисы Нины. Конечно, мы пили, пели, плясали, танцевали. Поздравления, поздравления и общий крик: «Горько!» Было проблемой поцеловать Раису. Ей казалось, что поцелуй — это очень интимное, и оно должно принадлежать только нам. Увы!

Выпили крепко. Ночевали на Стромынке в одной комнате. Около 30 человек — и ребята, и девчата.

Для нас с Раисой наступила счастливая пора — узнавания друг друга. Мы забыли обо всем… и оказались не готовы к тому, что Раиса забеременела. Мы очень хотели иметь ребенка, но врачи категорически запретили Раисе рожать. Дело в том, что годом раньше она перенесла тяжелую форму ревматизма. Были моменты, когда все ее суставы — и маленькие и большие — опухали, и она лежала, как восковая свеча, не могла двигаться. Это тоже было на Стромынке, и со своими друзьями по общежитию я относил ее на носилках в больницу. В общем, все это — и сама болезнь, и лечение — очень серьезно сказалось на работе сердца. Врачи сказали: у нас нет гарантий, что ей удастся родить, и нужно будет делать выбор: спасать мать или ребенка.

Мы не знали, как поступить. Раиса все время плакала. Я говорил ей: «У нас с тобой еще будут дети, а сейчас надо поступать, как требуют врачи». На Шаболовке в роддоме ей сделали операцию.

Мы были очень неопытны. Никто ведь этими проблемами тогда по-настоящему не занимался — ни в школе, ни в университете, ни в медицинских учреждениях. Литературы по этим вопросам не было. Я беседовал с врачами уже после всего того, что произошло, и спрашивал: «Что вы порекомендуете?» Ответ был простым: «Надо беречься». — «А что вы порекомендуете лучше всего». — «Самое эффективное — надо воздерживаться». Вот и все рекомендации.

Вот так началась наша супружеская жизнь: с одной стороны, ярко, нарядно, весело; с другой стороны, мы оказались в ловушке. Врачи рекомендовали: надо сменить климат. Отъезд на мою родину (о чем я еще расскажу), на юг, благотворно повлиял на здоровье Раисы, и 6 января 1957 года (в Сочельник) двадцатипятилетняя Раиса родила дочь — Ирину.

В 1954 году заканчивалась учеба Раисы в университете. А мне еще оставался год. Наше главное решение было таково: мы должны оставаться вместе — или в Москве, или уехать в соответствии с моим распределением через год. Раисе дали рекомендацию для поступления в аспирантуру. К сожалению, на самом философском факультете реализовать это не удалось, и она поступила в аспирантуру Московского педагогического института имени Ленина на кафедру философии. Еще год был в нашем распоряжении, а как дальше будут складываться наши судьбы — об этом мы пока мало думали. Такова особенность молодости.

Михаил Горбачев с Раисой Максимовной, ее мамой Александрой Петровной и сестрой Людмилой. Ермолаевка. 1955 г.

В наших планах на этот год намечалась поездка в Привольное к моим родителям. Надо было начинать «дипломатическую» работу по восстановлению своей репутации: своих родителей я в довольно туманной форме все-таки предупредил о женитьбе, а Раиса своим вообще ничего не сказала.

Летом 1954 года мы отправились в Привольное. Не могу в точности вспомнить, как мы добирались до моего дома. Хорошо помню только то, что ехали поездом, а потом — на перекладных.

Оказавшись в Привольном, сразу по пути, не заезжая домой, побывали у бабушки, Василисы Лукьяновны. Никогда я не проезжал мимо ее дома, не проведав ее. Надо сказать, что в последний осенний месяц 1953 года скончался мой дед Пантелей — отец матери. Помню его, когда отправляли меня на учебу в Москву. Я впрыгнул в кузов полуторки, оглянулся и увидел деда Пантелея: он стоял и плакал. За ним это не водилось. Он был сдержанным человеком. Его уважали все приволяне, мои земляки, и хотя в день похорон шел холодный осенний дождь — проводить его вышло большинство односельчан…

Бабушка Василиса была рада встрече с нами. Посмотрела на Раису, которая пошла ей навстречу, обняла ее: «Какая ты худенькая! Какая ты красивая!» Она сразу полюбила Раису. Потом мы всегда навещали ее, бывая в Привольном. Раиса каждый раз давала ей хотя бы немного денег, чтобы бабушка смогла поехать в церковь, помолиться, поставить свечку. А в большие религиозные праздники она приезжала к нам в Ставрополь. До сих пор я вспоминаю: она шла от дома по улице к храму и здоровалась со всеми проходящими — так поступали в Привольном.

Ну, а когда мы оказались в доме моих родителей, то тут было несколько иначе.

Отцу сразу понравилась Раиса: он принял ее как дочь. Наверное, потому, что у него были только сыновья и был он человеком теплым, спокойным. Эти чувства к Раисе, возникшие у него при встрече, сохранились навсегда. А у матери всё было по-другому: теплой встречи не получилось. В общем, она приревновала Раису: увела сына. В те дни она мне сказала:

— Что ты за невестку привез, какая от нее помощь?

Я сказал, что она окончила университет и будет преподавать.

— А кто же нам будет помогать? Женился бы ты на местной и всё было бы хорошо.

Я не сдержался:

— Знаешь, мама, я скажу сейчас то, что ты должна запомнить. Я ее люблю. Это моя жена. И чтобы от тебя я больше ничего подобного никогда не слышал.

Мать заплакала. Мне было ее жаль. Но это надо было сказать, чтобы решить раз и навсегда этот вопрос. Раиса, встретив недоброжелательное отношение свекрови, конечно, волновалась. Как-то мать ее заставила из колодца воду таскать и поливать огород. Отец понял ситуацию и говорит Раисе: «Давай с тобой вместе будем это делать». Мать выходила из себя. Прошло это у нее не сразу. Потом, узнав Раису поближе, она примирилась. Родилась внучка. Да и мое положение изменилось. Мы помогали родителям материально. Построили им новый дом.

А тогда, увидев, как расстраивалась Раиса, я сгоряча и ей сказал:

— Ты замуж вышла не за мою мать. И давай договоримся: вопрос решен. И успокойся, пожалуйста.

Однажды из-за какой-то чепухи возникло напряжение. Раиса, чтобы не ссориться с матерью, ушла из дома и долго где-то ходила. Я пошел к реке и там нашел ее:

— Ты что?

— Я ничего.

— Ну и хорошо. Так и надо.

В один из дней мы сходили на могилу деда Пантелея. Долго стоял я над могилой дорогого мне человека, вспоминая о тяжкой судьбе, выпавшей на его долю.